Большинство календарей народов мира ведут свой отсчет от какого-либо исторического события, и начало нового года при этом связывается с празднованием определенной даты. В еврейском календаре счет лет ведется от Сотворения мира. Рош а-Шана считается началом нового витка в мировом круговороте. Рош а-Шана — праздник Сотворения мира, символ того, что мир не является автономным и вечным конгломератом звезд и планет, не имеющим общего смысла и цели, хаосом, в котором наша жизнь бесцельна. Мир сотворен Всевышним — Божьей волей и провидением; все в нем имеет смысл и цель, в том числе вся наша жизнь и каждое наше действие. И мы ответственны перед Б-гом, который дал нам возможность жить, дал нам существование. Поэтому день Рош а-Шана, праздника Сотворения мира, является также днем Божьего Суда, регулирующего глобальную справедливость сотворенного мира.
Еврейский новый год (Рош а-Шана) празднуется в месяц Тишрей, которому соответствует созвездие Весов. Весы символизируют правосудие. В Рош а-Шана устанавливается все, что произойдет с каждым из нас в следующем году. Творец судит весь мир, взвешивая наши грехи и заслуги, поэтому каждое наше действие даже самое обыденное непременно отразится в наступающем году. Рош а-Шана — дословно «голова года». Как у человека голова — самая главная часть тела и все происходящие с ней непременно отражается на всем организме, так и Рош а-Шана (голова года) представляет собой как бы энергетический центр, с помощью которого происходит распределение Божественной энергии на весь будущий год. В день, когда открываются небесные врата, чтобы дать нам физические и духовные силы на следующий год и очистить от всей отрицательной энергии накопившийся в течение предыдущего года, в день, когда каждый поступок человека скрупулезно взвешивается чрезвычайно, важно приумножить свои заслуги. Всевышний дал нам возможность самим повлиять на собственное будущие в трех важнейших для всех направлениях: дети, здоровье и заработок с помощью трех мощных средств, призванных изменить нашу жизнь к лучшему. Это раскаяние, молитва и благотворительность. В день Рош Ашана провозглашается союз между Творцом и народом Израиля. Из года в год в молитвах на Рош Ашана напоминается, что Тора была дана сынам Израиля – народу, взявшему на себя соблюдение Мицвот (приказов Творца) Торы, полученной от Него на горе Синай. Трубить в Шофар на Рош Ашана – заповедь Торы, и мы соблюдаем ее, произнося перед этим: « ЕХИ АДОНЕЙНУ МОРЕЙНУ ВЭ РАБЕЙНУ МЕЛЕХ А МОШИАХ ЛЕОЛАМ ВАЭД», а затем: «Благословен Ты, Б-г, Всесильный наш, Король Вселенной, Освятивший нас Своими заповедями и приказавший нам слушать голос Шофара». Достаточно один раз услышать могучий звук Шофара, чтобы смысл этой заповеди навеки остался в сердце. Услышать звуки Шофара, основная заповедь Рош Ашана – привлечение жизненной энергии на весь наступающий год и все должны постараться услышать 100 трублений ( 100 – символ целостности).
В день Рош Ашана провозглашается союз между Творцом и народом Израиля. Целый месяц, предшествующий празднику следует трубить в шофар, но это обычай, а в Рош ашана – это мицва, причем исполнить ее должны абсолютно все, даже маленькие дети.
В русском языке слово «слушать» имеет только одно значение, а в древнееврейском – несколько. Лишмоа – это слушать ушами, но также – понимать и еще – повиноваться. В этом тройном значении слова лишмоа – три главных задачи Шофара: призыв к покаянию и приобщению к свету Торы; призыв к преодолению всех препятствий на нашем пути и, наконец, весть о Б-жественном милосердии и прощении, которые обещают нам счастливое и безгрешное начало Нового года . Голос Шофара вступает после окончания чтения Торы в синагоге перед одной из самых торжественных молитв Рош Ашана – Унтане токеф.
Эта молитва напоминает нам о величии наших предков, для которых преданность Торе и Б-гу означала готовность идти на любые жертвы. Мы знаем, что тысячи наших братьев смотрели в лицо смерти, прославляя имя Б-га, и одним из них был рав Амнон. Он жил в 13-ом веке в Майнце, был одним из выдающихся людей своего времени, слыл великим ученым, был богат и красив. За набожность и мудрость его одинаково почитали евреи и неевреи, и даже правитель страны – герцог Гессенский – весьма дорожил его мнением. Высоко ценя ум Рабби, он постоянно совещался с ним по важным государственным делам. Влияние Рабби на государя, почет и оказываемое ему уважение вызвали зависть и злобу приближенных герцога. И был придуман коварный план. «Почему бы, ваше высочество, – подсказал как-то герцогу секретарь, – не перейти раввину Амнону в нашу веру? Тогда он приблизится к вам и сможет оказать еще большую помощь своим умом и талантами…» Герцог пришел в восторг от такой идеи и немедленно выложил ее Рабби:– Мой друг, я знаю, как вы преданы мне, а сейчас прошу о личном одолжении. Отрекитесь от вашей веры, станьте христианином, и вы будете вторым человеком в стране по богатству, могуществу и почету. Но в ужасе отшатнулся раввин:– Да, я – еврей, – сказал он, – но вспомните, разве это когда-нибудь отражалось на моей верности вам? Наоборот, моя вера предписывает мне быть преданным государю и стране, где я живу… Я готов пожертвовать ради вас и блага государства чем угодно, но только не верой моих предков. Зачем вам понадобилось, чтобы я предал мой народ? Зачем вам понадобился человек без уважения к самому святому в мире – своей религии? Если я изменю своему Б-гу, можете ли вы после этого быть уверены, что не изменю я и вам?.. В тот день не нашлось у герцога возражений, но он не отказался от подсказанной ему завистниками идеи. При каждой встрече повторял он теперь предложение перейти в христианство; визиты во дворец стали Рабби неприятны, он начал избегать их, а герцог – раздражаться и приходить в ярость от непокорности еврея. В конце концов, ему надоело просить, и он заявил: «Я больше не прошу тебя перейти в христианство, на этот раз – я приказываю!» – и потребовал немедленного ответа. Растерянный раввин смог только выпросить три дня на размышления. Он покинул дворец в страшном смятении. «Как я мог, – спрашивал себя Рабби, – уклониться от твердого «нет»? Что дадут мне эти три дня, кроме сомнений в моей вере и смелости? Значит, слаба моя вера, о прости меня за это Всевышний!» Мучимый раскаянием, он закрылся у себя в доме, перестал есть, и пить и молил Б-га о прощении за проявленное малодушие. На утешения родных и близких он отвечал: три дня, выпрошенные на обдумывание, означают в глазах Б-га и людей сомнение в истинности еврейской веры. Такой грех позорен и не простим… Тем временем три дня миновали, и разгневанный герцог велел привести к нему раввина насильно, предварительно заковав его в цепи. Гнев ослепил правителя, он забыл былое уважение и дружбу.– Как ты осмелился, – накинулся герцог на осунувшегося Рабби, – не подчиниться моему приказу? Три дня, о которых ты просил, прошли. Говори свой ответ и заранее предупреждаю – берегись, если намерен упорствовать!.. Физическая слабость не поколебала гордый дух раввина:– Ваше высочество, – сказал он бесстрашно, – тут не может быть никаких сомнений: я еврей и останусь евреем! Но я солгал прошлый раз по слабости своей, выпрашивая три дня отсрочки, и этим тяжко согрешил против моего Б-га. Прошу, накажите меня и отрежьте мой лживый язык.– Нет, – закричал разъяренный герцог, – не язык твой я велю отрубить. Ты всегда говорил мне правду. За грехи против своего Б-га ты расплатишься сам. А я велю наказать твои ноги, которые не поторопились выполнить мое повеление… По приказу герцога палачи долго мучили Рабби Амнона. Они отсекали ему палец за пальцем на ногах, и каждый раз спрашивали, не передумал ли он, не желает ли, наконец, перейти в христианство. Умирающего Рабби отправили домой. Это произошло в день Рош Ашана, и он потребовал отнести его в синагогу. Во время чтения молитвы Мусаф Рабби внезапно остановил кантора: «Подожди, я хочу освятить Великое Имя», – и полным голосом, неожиданным в умирающем человеке, прочел новую молитву: «Провозгласим великую святость этого дня: грозен он и страшен. В этот день возвеличится власть Твоя, утвердится в милосердии Твой престол… Поистине, Ты – судья и обличитель, Ты знаешь и свидетельствуешь, отмечаешь и утверждаешь, помня все забытое… И раздается звук великого Шофара… И ангелы, объятые дрожью и страхом, провозглашают: «Вот день суда!»… И все рожденные на свет проходят перед Тобой, как овцы. Как пастырь, осматривая свое стадо, подводит овец под жезл свой, так и Ты проводишь, определяешь и считаешь души всех живущих, ставишь предел всему живому и отмечаешь решение их судьбы. В Рош Ашана записывается, а в Йом Кипур утверждается: кому отойти, а кому явиться на свет. Кому жить, а кому умереть, кому – в свое время, а кому – безвременно, кому смерть от воды, кому – от огня, кому от меча, кому – от зверя, кому от голода, а кому – от жажды, кому – от грозы, а кому – от болезни… кому покой, а кому скитания, кому – беспечность, а кому – тревога, кому – благополучие, а кому – терзания, кому – бедность, а кому – богатство, кому – унижение, а кому – величие. Но тшува, тфила и цедака (раскаяние, молитва и благотворительность) отменяют злое предначертание». Закончив, Рабби Амнон скончался, а молитва его – Унтане токеф – произносится с той поры в каждой еврейской общине по всему миру в Рош Ашана и в Йом Кипур.
Рош а-Шана — серьезный и торжественный праздник, богатый символическими обрядами. Его празднуют два дня — первого и второго числа месяца Тишрей (14 и 15 сентября). Оба дня Рош а-Шана считаются одним «длинным» днем, и запрещена любая работа. Накануне праздника 13/9, перед заходом солнца, примерно в 18.15, женщины зажигают свечи, произнося при этом следующие 2 благословения:
1. Барух Ата А-до-най Э-ло-эйну Мелех аолам Ашер Кидшану Бемицвотав Вецивану Леадлик Нер Шель Йом а-Зикорон
2. Барух Ата А-до-най Э-ло-эйну Мелех аолам Шеэхеяну Векийману Веигияну Лизман А-зэ
Перед зажиганием свечей следует зажечь суточную свечу, чтобы от нее зажечь свечи во второй день праздника. Благословение во второй день те же, что и в первый.